С юных лет Гилмор бредил хоккеем, однако, кроме мощнейшего щелчка, других талантов для игры «настоящих мужчин» у него не находилось. Судьба преподнесла ему клюшку для гольфа, и его удар оказался сильнейшим, что когда-либо видел этот спорт, так презираемый парнем. Но одного лишь презрения мало для успеха, а гонорары в гольфе впечатляли.
Гилмор быстро понял, что его дар — это не только грубая сила, но и шанс на совершенно иную жизнь. Он научился ценить изящество и точность, хоть душа по-прежнему рвалась на лед. Теперь его имя гремело на полях для гольфа, принося не только деньги, но и неожиданное уважение к когда-то чужой игре.